Генеральный директор Центра имени Хруничева Андрей Калиновский о реформе крупнейшего ракетостроительного предприятия страны

Год назад Государственный космический научно-производственный центр (ГКНПЦ) имени Хруничева впервые за долгие годы возглавил выходец не из космической отрасли — экс-глава "Гражданских самолетов Сухого" Андрей Калиновский. В интервью специальному корреспонденту "Ъ" Ивану Сафронову он рассказал, почему предприятие досталось ему в критическом состоянии и какими усилиями его теперь приходится исправлять, а также объяснил, почему ГКНПЦ отказывается от строительства спутников и будет специализироваться только на производстве ракет.

— Как можете оценить сейчас состояние предприятия? Ровно год назад на всех уровнях — от экспертного до правительственного — оно называлось крайне сложным.

— Год назад с точки зрения финансов мы просто стояли на краю пропасти: у нас были долги не только перед поставщиками, банками и основными заказчиками, еще стали появляться задолженности по уплате налогов. Мы не могли даже платить зарплату. Не хочу сказать, что все сейчас уже кардинально изменилось и проблемы решены, но во всяком случае горизонт планирования отодвинулся от сиюминутного до трех-четырех месяцев. А это значит, что появилась возможность обеспечить производственную деятельность с точностью около 90%. Основная нерешенная проблема — это отсутствие ликвидности, недостаток оборотных средств. Мы получили в конце прошлого года господдержку в размере 5 млрд руб., сейчас работаем с первым траншем от ВЭБа... Это позволило убрать самые злободневные проблемы, в том числе рассчитаться по налоговым отчислениям.

— Какой недостаток по оборотным средствам сейчас идет?

— Все наши обязательства перед поставщиками, банками и заказчиками составляют более 100 млрд руб., они снизились где-то на 10%.

— В 2014 году говорилось, что для стабилизации работы предприятия необходимо привлечь кредит от ВЭБа на 38 млрд руб., получить госсубсидии на 9 млрд руб. и еще около 10 млрд руб. инвестировать за счет собственных средств — итого свыше 56 млрд руб. Эта сумма осталась неизменной?

— Предварительно могу сказать, что около 50 млрд руб. точно сохранятся.

— На какие цели эти деньги пойдут?

— Программа разбита на три этапа. Первый — стабилизация. Мы должны решить вопросы с ликвидностью, обеспечить работу производства и рассчитаться с поставщиками. Наши проблемы проецируются и на них: некоторые предприятия серьезно зависят от нашего заказа. Например, завод "Протон-ПМ" в Перми, который производит двигатели для ракет-носителей "Протон-М", это около 80% от загрузки его мощностей. Неплатежеспособность "Хруничева" сказывается и на нем: предприятие также в сложнейшем финансовом положении. Поэтому надо рассчитываться с долгами, что мы планируем закончить в 2016 году. Надеюсь, это позволит обеспечить ритмичную работу производства.

Второй этап — это модернизация производства, то есть системные изменения самого Центра имени Хруничева. Это планируется начать в конце 2016 и завершить в 2019 году. С 2020 года стартует третий этап: процесс реформы завершится и начнет генерироваться прибыль. Тогда мы сможем начать рассчитываться с кредиторами, поскольку все предоставляемые нам сейчас средства — заемные. Мы их берем с обязательством погашения до 2025 года.

— Что уже успели сделать?

— Начали высвобождение производственных площадей, в этом году на московской площадке освободится порядка 13 га земли, такой же процесс идет и в Омске. Сокращение управленческого персонала, оптимизация производства. Например, в КБ "Салют" идет оцифровка документации для производства "Ангары", ведется обучение персонала.

— Высказывалось предположение, что высвобождаемые земли Центра имени Хруничева будут проданы под застройку жилыми домами частным инвесторам.

— С нашей стороны таких заявлений не было никогда. Мы получаем от ВЭБа кредитные деньги, поэтому под них должно быть заложено обеспечение: в данном случае — земля в Москве. Это наш единственный ликвидный актив на сегодняшний день. И сделать что-то с этой землей без согласования с банком невозможно. Залог — гарантия возмещения банку средств в том случае, если мы не сможем вернуть деньги. До 2025 года мы должны будем возвращать кредит, а что будет дальше с землей, будем решать вместе с Роскосмосом.

— Как коллектив центра относится к проводимым преобразованиям?

— Любые изменения болезненны, это из области человеческой психологии. Мы жили плохо, но привыкли к старым истоптанным тапочкам и выкинуть их не можем. А тут приходят новые люди и говорят: "Верьте нам, все будет лучше". Первые полгода было реально тяжело. Да и сейчас... Сказать, что образовался коллектив единомышленников, нельзя, но масштабного противостояния уже не чувствуем. Отчасти из-за того, что люди начинают понимать необходимость преобразования центра, видят первые результаты. Например, рост зарплаты.

— В 2014 году средняя зарплата по ГКНПЦ составляла 37 тыс. руб., к 2020 году вы обещали поднять ее до 78 тыс. руб. Обещание сдержите?

— Это одна из наших основных задач.

— Вам удалось установить, почему предприятие оказалось в столь сложном состоянии?

— Изучив внимательно экономическую и бухгалтерскую отчетность, мы пришли к выводу, что предприятие начало генерировать убытки с 2007 года. Это произошло не по какой-то одной причине, а из-за комплекса проблем: низкая производительность труда, избыточность имущественных фондов... Прибыль была только на бумаге, в отчетности, а в реальной жизни о прибыльности речи не шло. Вместо того чтобы бороться с причинами, рисовалась картина благополучия, которая только копила и копила проблемы. И в 2014 году наступил коллапс. Реально никто не занимался исправлением ситуации: по документам предприятие находилось в стабильном состоянии, все работало как часы... Надо вот только, чтобы государство еще разок помогло, и Центр имени Хруничева точно будет на коне. Но жизнь не обманешь: в прошлом году масштабы трагедии стали такими, что скрывать это уже стало невозможно.

— В чем смысл создания производства "Ангары" в Омске?

— Там мы создаем принципиально новое производство с теми технологиями, которые не применяются для сборки "Протонов". Невозможно интегрировать производство "Ангары" в те технологические цепочки, которые существуют на ракетно-космическом заводе в Москве: например, для "Протонов" используется аргонно-дуговая сварка и все технологии построены вокруг этого. В Омске мы внедряем фрикционную сварку.

— Но ракеты "Ангара-1.2ПП" и "Ангара-А5" собирались в Москве.

— На этапе опытно-конструкторских работ первые образцы, как правило, изготавливаются по существующим технологиям, но параллельно практически с нуля разворачиваем новое производство ракет-носителей.

— До какого года планируете производить ракету-носитель "Протон"?

— До 2025 года. Разгонные блоки типа "Бриз-М" и "Бриз-КМ" соответственно тоже. Впоследствии линейка разгонных блоков пополнится КВТК (кислородно-водородным тяжелого класса.— "Ъ"), первый его пуск в составе тяжелой "Ангары" запланирован на 2021 год.

— Почему изделия Центра имени Хруничева за последние пять лет столько раз подводили? Причем не только ракеты-носители, но и разгонные блоки?

— На каком-то этапе потеряно управление технологической и производственной дисциплиной. Иными словами, люди почему-то решили, что выполнение плана производства — это первоочередная задача, что его нужно сделать любой ценой. Что низкая зарплата позволяет не исполнять свои обязанности должным образом. Но, садясь в автобус, вы не думаете о зарплате водителя. И зарплата водителя никак не снимает с него ответственность за жизнь пассажиров, пока он их везет. В центре произошел спад дисциплины, на это наложилась смена поколений, и, как следствие, пошли аварии.

— Разрыв кооперации с Украиной как-то повлиял на деятельность Центра имени Хруничева? Интересует вопрос эксплуатации конверсионных ракет-носителей "Рокот".

— Здесь свою роль сыграла не только позиция Украины. Эти ракеты были произведены более 30 лет назад, их ресурс не бесконечен, и постоянно продлевать его не просто нельзя, а невозможно. Приостановка их эксплуатации — это совокупность причин. У России есть решения, способные заменить "Рокот": это и наша легкая "Ангара", и "Союз-2.1в", разработки ракетно-космического центра "Прогресс". На "Хруничеве" проблемы с Украиной не сказались: у нас были кооперационные связи, но они достаточно малы и некритичны.

— Когда можно ждать следующего пуска "Ангары-1.2"?

— Мы рассчитываем провести его в 2017 году.

— Первый пуск вы провели в 2014-м, а второй собираетесь провести через три года. Из-за чего возникает такой временной разрыв?

— У нас сейчас идет этап опытно-конструкторских работ, "Ангара" еще не запущена в серийное производство, технологии еще не обрели окончательный вид. Поэтому создавать ракету в таких условиях трудоемко, нужно значительное время. Законченный вид производство "Ангары" примет к 2020 году — в Омске, третья ступень будет создаваться в Москве. Надо также понимать, что по результатам первых летных испытаний конструкторы выявляют замечания к работе ракеты, соответственно, надо вносить корректировку в техническую документацию. Поэтому конструкция и технологии производства от пуска к пуску будут совершенствоваться и в конце концов к 2020 году приобретут законченный вид.

— Сейчас ракетно-космический центр "Прогресс" в Самаре планирует создать ракету "Союз-5.1". Конкуренции с ней в будущем не боитесь?

— Однозначно — нет. Вы поймите: спроектировать можно абсолютно любую ракету, вопрос: сколько потребуется времени и средств не только на создание ракеты-носителя, но и инфраструктуры. Необходимо оценить эффективность этих инвестиций, насколько наличие нескольких вариантов ракет-носителей одного класса необходимо государству. При этом я соглашусь, что "Ангара" никоим образом не должна останавливать перспективные разработки в этом сегменте.

— Следующий старт "Ангары-А5" намечен на 2016 год?

— Да, планируем осуществить пуск в следующем году. Он будет коммерческим, сейчас идут переговоры с потенциальным заказчиком.

— Как пришли к варианту модернизации "Ангары-А5" до варианта "Ангара-А5В", при помощи которого будут осуществляться пилотируемые полеты и реализовываться лунная программа? Правда ли, что увольнение гендиректора КБ "Салют" Юрия Бахвалова было связано с несогласием развивать эту разработку?

— Напомню, Центр имени Хруничева не участвовал в конкурсе на разработку сверхтяжелого носителя — заявки подали "Энергия" и "Прогресс". Мы же подготовили предложения о возможности создания усовершенствованного проекта "Ангара-А5В", который благодаря своим модульным решениям, позволял бы быстрее и дешевле достичь поставленных целей. У меня на столе лежало заключение наших ведущих конструкторов, в котором говорилось, что такой вариант реален. Рядом лежал лист с одной единственной подписью, где утверждалось, что вариант "Ангары-А5В" нереализуем.

— Это была подпись Юрия Бахвалова?

— Да. Выбор у меня как руководителя был простой: либо поддерживаю Бахвалова и ставлю под сомнение квалификацию и компетентность всех подписавшихся за разработку "Ангары-А5В", либо принимаю решение другой стороны. Но тогда каково было бы реноме Бахвалова как руководителя? Я занял сторону специалистов, готовых вести этот проект, потому что не верю, что специалисты такого уровня могут все одновременно ошибаться, принять неверное решение. А один как раз может. Поэтому мы с Юрием Олеговичем и расстались. Сейчас я уже могу сказать, что это решение предопределило дальнейшее развитие Центра имени Хруничева до 2025 года и дальше. Мы попали в пилотируемую программу, хотя наши изделия раньше там никогда и не рассматривались. Это было по-настоящему судьбоносное решение.

— Среди экспертов бытует мнение, что эксплуатация "Ангары-А5В" для пилотируемых полетов крайне опасна: при нештатной ситуации водород, используемый в качестве одного из компонентов топлива, мгновенно взорвется, лишив экипаж шансов на спасение.

— Прежде чем посадить людей на "Ангару", весь космический комплекс пройдет полный цикл проверок и испытаний, поэтому не вижу смысла обсуждать домыслы. Если возникнет хоть какое-то сомнение, то людей в корабль никто не посадит, и это абсолютно однозначно.

— От проекта еще более тяжелой "Ангары-А7" окончательно не отказываетесь?

— Надо понимать, для чего мы ее будем делать, какой заказ будет. На сегодняшний день нет программ, для реализации которых требуется данный тип ракеты-носителя. А так технически проект вполне реализуем.

— Почему вы решили отказаться от тематики спутникостроения на предприятии? Например, от разработки аппарата дистанционного зондирования Земли "Обзор-О". Разве это направление не приносит дохода?

— У нас нет инфраструктуры для изготовления космических аппаратов, нет испытательных и сборочных цехов, нет стендового оборудования... Лет десять назад, наверное, можно было бы попытаться что-то изменить, но сейчас уже поздно. В то же время есть предприятия, которые способны производить спутники: ВНИИЭМ, ракетно-космическая корпорация "Энергия", "Информационные спутниковые системы имени Решетнева", ракетно-космический центр "Прогресс". Они сильно продвинулись вперед и обогнали нас в рамках тематики космических аппаратов, это сформировавшиеся на рынке игроки. Есть вопрос: а что такого мы сможем предложить заказчику, чтобы обойти их? В чем наше конкурентное преимущество? Почему мы должны при нехватке тех же оборотных средств пытаться угнаться за ними, инвестировать в создание космических аппаратов? У них собственное производство деталей для спутников достигает 60%! То есть можно понять, какую прибыль они с этого зарабатывают. У нас же глубина производства 20%, то есть основную прибыль получают наши контрагенты. Для нас это низкорентабельный бизнес, лезть в который бессмысленно. Даже попытка нагнать их в этой компетенции крайне сложна, поскольку они всегда будут на шаг впереди.

— Уголовное дело, связанное с приобретением ГКНПЦ в 2008 году компании International Launch Services Inc., отвечающей за маркетинг ракет-носителей "Протон" и "Ангара" на международном рынке, не сказывается на продвижении ракет иностранным заказчикам?

— Нет, это точно нет.

— А как будут развиваться ваши двигателестроительные предприятия, например Конструкторское бюро химавтоматики?

— Развиваться будут обязательно, возможно, в рамках формируемого двигателестроительного холдинга. Но конкретно говорить еще рано.

— Определились с планами относительно судьбы Усть-Катавского вагоностроительного завода?

— Строительство трамваев для нас непрофильный бизнес, хотя это направление занимает сейчас там не более 40%. В рамках реализации программы финансового оздоровления мы создаем центры компетенций, и в Усть-Катаве будем работать над созданием сухих отсеков ракет-носителей, штамповок и пр. Постепенно начинаем туда переводить производство и других деталей для ракетно-космической техники. Что касается трамваев, то это может быть совместное предприятие с корпорацией "Уралвагонзавод".

— Минобороны в связи с неудачным пуском в июле 2013 года "Протона-М" подало к вам иск на 1,8 млрд руб. Как будете реагировать?

— Мы подготовили возражения и изложили свои аргументы, в соответствии с которыми считаем иск необоснованным. В настоящий момент мы обратились в Министерство обороны с просьбой урегулировать требование во внесудебном порядке. Но ситуацию надо рассматривать глубже. Ракетно-космическая техника — сложное изделие, во всем мире есть практика ее страхования. А у нас получается парадокс: при доставке ракеты на космодром мы ее страхуем, а при пуске — нет.

— Почему так?

— У меня такой же вопрос. Человеческий фактор присутствует на всех этапах, и исключать ошибку в любой момент просто нельзя.

— Может, пора изменить практику?

— Решение о страховании принимает заказчик, в данном случае — Министерство обороны.

— А в целом как пытаетесь удержать потенциальных клиентов?

— Мы согласовали с Роскосмосом и Объединенной ракетно-космической корпорацией стратегию продаж, она более прогрессивна и ориентирована на клиентов. Раньше не было разницы между теми, кто сделал заказ на одну ракету, и теми, кто работает с нами десятилетиями. Сейчас идет дифференциация наших клиентов, мы готовы делать постоянным заказчикам различные преференции.

— Финансовые?

— Не только и не всегда. Это и приоритеты в пусковом манифесте, и участие в контроле качества, ряд дополнительных услуг. Эту программу мы презентовали в начале этого года в Вашингтоне, надеемся на скорое заключение новых контрактов.